Умение видеть, развивает нашу способность и культуру мыслить часть 1
Мы обычно смотрим на мир с высоты своего роста, то есть с метра пятидесяти — метра восьмидесяти сантиметров. Вещи в этом мире обладают определенными текстурами поверхности. Прожилки на деревянной палке, переплетение нитей ткани, хаос травинок, прихотливая вязь веток дерева, полосатая шкура зебры да мало ли что еще. Благодаря текстурам древесина отличается на вид от металла, стекло — от ткани, песок— от воды. Риски, рябь, волны несут мозгу огромную по значимости информацию. Беглого взгляда довольно, чтобы почувствовать воображением мягкость пушистого ковра, пронзительный холодок стального листа, ощутить эти свойства, взглянув не только на реальную вещь, а даже на картину или фотографию...
И хотя, искусно комбинируя краски, художник добивается поразительно верного («как на фотографии») воспроизведения действительности, приборы, даже не очень точные, говорят: все искажено!..
Что же, картина привлекает своей способностью создавать иллюзию? Но разве не приедается, и весьма скоро, любое фокусничание? Вспомните калейдоскоп: сколько минут вы способны глядеть в него без перерыва? А картину можно рассматривать часами. И что самое интересное (искусствоведы подтвердят, что это так), зритель равно восхищается и предельно верной, и крайне условной передачей цветов и контуров.
Кто же ответит нам, что такое картина? Давайте взглянем на полотна живописцев взором тонко чувствующего живопись критика. Не исключено, что после этого мы окажемся ближе к цели. Какие же картины взять? Пожалуй, лучше всего подойдут для нашей задачи постимпрессионисты — те самые, творчество которых, по определению Большой Советской Энциклопедии, «своей проблематикой кладет начало истории изобразительного искусства XX в.». И кстати, мы выясним, чем же художники вообще отличаются друг от друга, кроме того, что, как принято говорить, «пишут в разной манере». Итак...
«Все на этих полотнах насквозь пронизывало солнце; тут были деревья, которые не смог бы определить ни один ботаник; животные, о существовании которых не подозревал и сам Кювье; море, словно излившееся из кратера вулкана; небо, на котором не мог бы жить ни один бог
